Русский след в Chanel №5: к столетию легендарного аромата
5 мая 1921 года, в день показа новой коллекции французского модельера Коко Шанель, состоялась презентация духов, которым суждено было стать самыми продаваемыми и желанными в истории
Если в XIX веке производством духов занимались в основном аптекари, мыловары и другие блюстители санитарно-эпидемиологических норм, то к 1910-1920 годам на парфюмерном рынке появились новые игроки — кутюрье. Это началось в 1911 году с Поля Пуаре. Он был первым модельером современной эпохи, который осмелился предложить своим современницам носить свободные облегающие платья без корсета — стиль, изменивший женскую моду. Однако его парфюмерная линия Les Parfums de Rosine не имела большого успеха. Десять лет спустя модельер Габриэль Бонур Шанель также решилась заняться парфюмерным бизнесом и добилась успеха. Возможно, потому что Бонёр — её второе имя.
Попытка №5
В первые годы после Октябрьской революции Франция была наводнена русскими эмигрантами. Среди них был великий князь Дмитрий Павлович, двоюродный брат императора Николая II, известный эстет, гедонист и соучастник убийства Распутина. На одном светском рауте его познакомили с мадемуазель Шанель, которая в то время спонсировала "Русские сезоны", знаменитую балетную труппу Сержа Дягилева, переживавшую не лучшие времена.
Роман между Коко Шанель и Дмитрием Павловичем длился всего год, с осени 1920 по осень 1921 года, но оставил свой след в жизни многих. Так, сестра Дмитрия, великая княгиня Мария Павловна, нашла временное утешение и финансовую стабильность, занявшись вышивкой для дома моды Chanel, а Дмитрий, в свою очередь, рекомендовал своей любовнице русского парфюмера Эрнеста Бо, эмигрировавшего на историческую родину после Первой мировой войны.
Chanel бросила вызов Бо, чтобы создать аромат для женщин и о женщинах: "Я хочу предложить им искусственный аромат, такой же мужественный, как платье". Ей не нравились простые цветочные духи, которые в изобилии присутствовали на рынке в то время, а ассоциация "женщины — цветы" казалась Коко буржуазной и старомодной. Она придерживалась минимализма во всем, и ей не нравились слишком "броские" ароматы, вычурные флаконы и претенциозные названия.
Учитывая эти детали, Бо представил своей клиентке выбор из 24 существующих образцов, пронумерованных 1-5 и 20-24. Она выбрала номер 5. Кто бы мог подумать, что номер рабочего образца станет официальным названием этого парфюма, но мадемуазель Шанель рассудила: "5 мая состоится презентация новой коллекции, май — пятый месяц, давайте выпустим духи под номером 5, это число принесет удачу". В мае 1921 года духи поступили в продажу и мгновенно привели в бешенство покупателей Старого, а затем и Нового Света.
Приключения французских парфюмеров в России
Эрнест Бо начал свою карьеру в Москве на одной из крупнейших парфюмерных фабрик конца XIX века; его старший брат и отец также работали в парфюмерной промышленности. Как в начале 20-го века многие русские бежали от Октябрьского переворота и оказались во Франции, так и столетием ранее, отражая драматические события на родине: Великая буржуазная революция, наполеоновские войны, реставрация Бурбонов и т.д., Россия была наводнена французскими эмигрантами.
Развитие парфюмерной промышленности в России было бы немыслимо без таких энтузиастов, как Жорж Дюфтуа, Адольф Сиу, Эмиль Бодло и главных мэтров (и конкурентов) Альфонса Ралле и Анри Брокара, чье производство к концу XIX века превзойдет европейские масштабы, а духами будут пользоваться члены Дома Романовых.
Фабрика Альфонса Ралле открылась в 1843 году в Москве на Вятской улице за Сущевским валом. Через три года Раллет уже был поставщиком двора Его Императорского Величества, а продукция его мануфактуры стала завоевывать престижные международные награды. К 1850 году Ралле, очевидно, по личным причинам, продал фабрику своим товарищам, но с условием, что тот, кто будет ею владеть, будет носить его имя. Название, кстати, не сохранилось. Сегодня по тому же адресу в Москве находится косметическая фабрика "Свобода", национализированная после революции и переименованная вопреки желанию Ралле.
В конце XIX века на фабрику Rallet приезжает Эрнест Бо, человек, который впоследствии создаст самый желанный парфюм в истории. Сначала он поступает в подмастерья, где осваивает искусство изготовления мыла, а несколько лет спустя под руководством местного мастера Лемерсье постигает тонкости парфюмерного ремесла. Уже в 1907 году Бо становится техническим директором фабрики Ralle, а к 1910 году их мануфактура выпускала около 675 видов продукции. В 1912 году, к столетию Отечественной войны, Бо создает знаменитые духи "Букет Наполеона", а в 1913 году, к 300-летию Дома Романовых, "Букет Екатерины".
КАК НАУЧИТЬСЯ СЛУШАТЬ И ПОНИМАТЬ АРОМАТ CHANEL №5
В те же годы под крыло Лемерсье попал еще один перспективный парфюмер, Август Мишель, который позже перешел на конкурирующую фабрику Brocard. К 1913 году он создал легендарный "Любимый букет императрицы", который многие, и в частности нынешнее руководство фабрики "Новая Заря" (бывшее производство Брокара), узнают как прототип легендарных советских духов "Красная Москва".
Пять причин любви со Светланой Комиссаровой: Chanel №5 . Легендарной композиции уже 100 лет!
Жизнь Августа Мишеля была непростой: после революции он не смог вовремя эмигрировать из-за проблем с документами и невольно стал главным парфюмером советской страны. В 1924 году он создал "Красную Москву", которой пользовались несколько поколений советских женщин. Однако к началу Второй мировой войны след его теряется. Судьба Бо не менее парадоксальна: после Первой мировой войны он отправился сражаться с большевиками на русском севере в составе французского Национального корпуса и служил в концлагере, созданном белыми на острове Мудьюг. В 1919 году ему удалось уехать во Францию, где он стал главным парфюмером Дома Шанель на три десятилетия и создал ряд выдающихся ароматов в дополнение к "пятерке": Chanel № 22, Cuir de Russie, Gardenia и другие.
Сегодня просторы Интернета полны невероятных историй о родстве "Красной Москвы" и Chanel № 5. Говорят, что жена дипломата Вячеслава Молотова, Полина Жемчужина, отвечавшая за производство в "Новой Заре", заказала реплику, вдохновленную Chanel. Эта гипотеза маловероятна — Жемчужина не могла стать во главе "Новой Зари", а затем и всей парфюмерной промышленности СССР, до 1930-х годов. Еще более популярна легенда о том, что, поскольку авторы обоих парфюмов почти наверняка пересекались в Москве в начале своей карьеры, а ароматы действительно имеют одинаковые ингредиенты, "Красная Москва" является сестрой-близнецом Chanel №5, и действительно, оба парфюма являются лишь слегка переосмысленными версиями императорских "букетов" начала века.
Вполне вероятно, что и Бо, и Мишель при разработке дизайна опирались на эскизы из прошлого, к тому же они оба были в контексте моды и достижений в производстве синтетических ароматов, но утверждать, что ароматы как-то подозрительно похожи, несправедливо.
Как видно из диаграммы, многие позиции в списке совпадают: оба парфюма содержат бергамот, иланг-иланг, жасмин, розу и ваниль. Но это не делает их клонами: Всего в "Красной Москве" около 60 ингредиентов, в "Шанель №5" — около 80, причем концентрация каждого ингредиента неизвестна. Не говоря уже о том, что под каждой отдельной "розой" в пирамиде может скрываться либо дорогой абсолют розы из Грасса, либо комбинация дешевых фенилэтилового спирта, цитронеллола и гераниола.
Но разница слышна невооруженным глазом. Центральной темой оригинальной "Красной Москвы", если верить воспоминаниям советского химика и парфюмера Рудольфа Фридмана, были ирисы. Строго говоря, даже не ирисы как таковые, а иононы — синтетические ароматы, промышленное производство которых было налажено к началу XX века, что породило бум на ароматы фиалки и ириса (считается, что у этих ароматов много общего). Красная Москва имеет в своем составе до 35% ириса. Цитрусовые, мускус, жасмин, роза и гвоздика являются аккомпанементом.
У Chanel No.5 своя история, хотя она тоже связана с намеренным излишеством — в этой композиции гораздо выше концентрация альдегидов. "Альдегиды — это огромный класс органических соединений". — объясняет Иван Сорокин, кандидат химических наук, доцент кафедры химии Московского государственного университета. — В трех словах, это то, что происходит, когда мы окисляем основной ("конечный") спирт — но не до кислоты, а до чуть меньшей кислоты, не до конца. Например, если мы сильно окислим винный спирт, но не до такой степени, чтобы разрушить углеродную цепочку, то получим уксусную кислоту, а если чуть слабее, то ацетальдегид, он же уксусный альдегид, который является обязательным ингредиентом кофе и хлеба, а также основной причиной похмелья в нашем организме. Если альдегид имеет длинную углеродную цепь и некоторые из его связей ненасыщенные (не одинарные, но, по крайней мере, двойные), он считается жирным.
В парфюмерии используется множество альдегидов, но в данном случае это жирные альдегиды С-10, С-11 и С-12. И, к сожалению, в отличие от ионов, их значение нельзя объяснить сходством с цветком.
Абстрактный аромат в конструктивистском флаконе
Вот несколько образов, которые помогают нам понять, что маслянистые альдегиды как класс привносят в аромат: восковой запах едва погасшей свечи, мыльную чистоту, крахмальную свежесть выстиранного и выглаженного белья и легкую металлическую кислинку. В некотором смысле, можно сказать, что это аромат без запаха.
А благодаря воспоминаниям ученика Эрнеста Бо, Константина Веригина, мы точно знаем, какое воспоминание мечтал воссоздать с помощью этих веществ автор Chanel № 5:
В Chanel No. 5, в частности, в высокой концентрации используется альдегид C-10 с оттенком апельсиновой цедры, C-11, цитрусовый зеленый с металлическими нотами, и C-12, намекающий на лилии и фиалки. Именно эти альдегиды, словно полупрозрачная вуаль, окутывают цветочную часть парфюмерной композиции: иланг-иланг, розу, жасмин. Именно альдегиды превратили аромат из однозначно цветочного в абстракцию на тему цветов, что соответствовало желанию Шанель создать минималистский аромат для женщин без явного подражания каким-либо цветам, встречающимся в природе.
Chanel No. 5 абсолютно соответствовал духу времени. Их редкая нумерация была, с одной стороны, чем-то необычным по сравнению с романтическими названиями того времени ("Рококо", "Антик Амбергри" и т.д.), а с другой стороны, оказалась в духе безымянных композиций художника Кандинского.
